Шоколадная фабрика, Джонни Депп, Тим Бартон

Рената Бедро
(Оса)

...И БУДЕТ СНЕГ

сказочная повесть-фанфик по мотивам фильмов Тима Бартона "Эдвард Руки-ножницы" и "Чарли и Шоколадная фабрика", а так же произведениям Роальда Даля.

2007 г.

От Автора

Лане, ЭдВуд, robin, KateDeMarco, Jusy, Shon Winter, Милке и всем-всем-всем посетителям форума Поклонников Творчества Джонни Деппа, прямо или косвенно принимавшим участие в создании сказки, за сочувствие, сопереживание, споры и обсуждения, за то, что вдохновляли меня и поддерживали всеми возможными способами - моя искренняя любовь и признательность. Ваша Оса.

***
"...Неограниченную условностями любовь способны испытать лишь дети и собаки, поскольку только они достаточно развиты для этого. " (Джонни Депп)

***
Эта история началась с того, что Эдвард, наконец, решился спуститься в нижний этаж подвала. Покойный ученый - хозяин замка - в свое время оборудовал подземелье, превратив его в настоящую лабораторию. А совсем внизу, еще этажом ниже, располагались обширные кладовки, набитые сломанными машинами, старыми книгами и бог весть, чем еще. Много лет Эдвард не решался туда спускаться. Во-первых, он не любил подвалов, а во-вторых… сидеть наверху и смотреть в окно, или вырезать ледяные скульптуры нравилось ему гораздо больше. Он и вырезал их… одну за другой, в течение многих лет… Летом и зимой он создавал образ, навсегда поразивший его сердце, и каждый раз надеялся, что статуя останется с ним - хотя бы одна… Но проходило совсем немного времени, и лед таял, вновь оставляя Эдварда в одиночестве. И все начиналось сначала…
Он знал, что лед обязательно растает. Если бы он не был таким холодным, если бы в нем была жизнь, он бы не боялся времени, - казалось ему. Но как заставить лед жить? Этого он не знал. Эдвард искал среди вещей и книг, оставшихся от изобретателя, что-нибудь, что могло бы помочь ему; он перерыл огромное количество всяких записей, но ничего подходящего не нашел. Он рассматривал книги по физике, химии и биологии, листал - осторожно, чтобы не порезать! - древние пергаментные страницы фолиантов, рассказывающих о сотворении искусственной жизни… Многое ему было непонятно, но он все равно искал. Так, листок за листком, он перебрал все на чердаке, в залах и комнатах; только в подвал не спускался, чувствуя какой-то внутренний запрет. А время шло, и статуи по-прежнему таяли.
И вот настал день, когда он решил открыть дверь в подвал. Он и сам не понимал, почему вдруг решился сделать это, но он спустился по пыльной лестнице, на которой была давно протоптана узкая дорожка, прошел мимо замерших навеки машин и подошел к подвалу.
Дверь оказалась заваленной много лет назад упавшими вещами. Странно… Эдвард не слышал, как и когда они упали. Может, слишком долгое время он не очень-то слушал, что происходило рядом с ним?
Ловко двигая ножницами, как огромным пинцетом, он разобрал сухие, потрескивающие доски шкафа, откинул в сторону какие-то рулоны старинных карт, осторожно отодвинул две тяжелые рамы - в них должны были быть картины, но рамы почему-то стояли пустыми. Он и сам не понимал, почему действует так упорно. Ведь, в сущности, ничего его не ждало в подвале; что там могло быть, кроме старого хлама, вот таких же пропыленных обломков и давно молчащих механизмов? Но он упрямо орудовал руками до тех пор, пока не освободил дверь.
Скрип и шорох, - единственное, что нарушало плотную, пыльную и застоявшуюся тишину замка, - замолкли, когда Эдвард откинул в сторону последнюю доску и посмотрел на дверь. Сделанная из потемневшего от времени дерева, она была украшена резьбой и обита металлическими полосами, не то заржавевшими, не то покрытыми странными пятнами рыжей плесени. "Наверное, она закрыта на ключ" - с непонятным трепетом подумал Эдвард и легонько толкнул дверь кончиками ножниц. Металл скрипнул о металл но она не шелохнулась. "Так и есть" - подумал Эдвард и толкнул сильней.
Тяжело скрипнув, дверь открылась во мрак. Эдвард застыл на пороге; из темного проема веяло холодом и одиночеством. Прямо вниз уводили неширокие ступеньки, покрытые ровным слоем светло-серой пыли, таким ровным, что сразу становилось ясно – никто, совсем никто много лет подряд не заходил сюда, ничей голос не тревожил подвального молчания, ничье дыхание не колыхало неживой недвижный воздух, ничей взгляд не касался этих каменных стен. Ему захотелось уйти, таким жутким чувством заброшенности был пропитан воздух, медленно потекший из подвала. Казалось, ступи в него, как в воду, и тебя забудут все на свете, и ты пропадешь, растворишься в этих молчаливых невидимых водах, утонешь в них, скроешься и забудешь сам себя…
Но Эдвард сделал шаг вперед.
Он не подумал о том, что в подвале темно, и сразу же оступился; охнув и взмахнув руками, он задел что-то ножницами, и тут же в подвале загорелся свет! Это были три синевато-голубых лампы, расположенных на уровне человеческой головы. Они источали неяркое, холодное мерцание, не столько разгоняя темноту, сколько давая возможность не спотыкаться больше. Ясности они не прибавляли, а вот ощущение холода и таинственности от их света только росло.
Эдвард осмотрелся, и его глаза расширились от изумления. Похоже, подвал служил изобретателю не только кладовкой, но и дополнительной лабораторией, а возможно даже и своеобразным музеем! Здесь находились огромные стеклянные шкафы, в которых лежали вещи - иногда совершенно непонятные, иногда очень знакомые, а иногда.…Проходя мимо одной из витрин, Эдвард внезапно вздрогнул: в длинном темном предмете за стеклом он узнал собственное тело. В раскрытой грудной клетке были видны колесики и механизмы, а на месте сердца зияла темная пустота. Эдвард невольно коснулся кончиками ножниц своей груди. Под черной кожей его единственного костюма что-то тикало. Есть ли у него сердце? Изобретатель говорил - да. Ведь с сердца он и начал когда-то…
Эдвард еще раз посмотрел на неподвижный макет своего тела и пошел дальше.
Машины - огромные и маленькие, предназначенные для обычных домашних дел или же для каких-то совершенно неведомых задач, застыли под холодным светом ламп. Бледные огоньки отсветов изредка поблескивали на металлических плоскостях, словно покрывая их изморозью. В тишине подвала каждый шаг отзывался глухим шорохом. Низкие своды, покрытые белесой плесенью, выросшей без света, гасили любой звук, превращая все в неясную мешанину шепота, шелеста и скрипа. Казалось, каждый угол наполнен призраками; стоило Эдварду пошевелиться, нарушая столетнюю неподвижность подвала, как его тень, чернильно-черная в синеватом свете, начинала метаться по каменному полу, словно неведомый зверь.
Эдвард подошел к последней витрине, в которой лежало несколько рисунков, набросанных незнакомой рукой. Рисунки представляли собой необычный рассказ о странном коротконогом мальчике в полосатой футболке, который, злобно ухмыляясь, возился с непонятного вида и назначения аппаратами или шел по туманной темной улице, ведя за собой огромную скрюченную тень ужасного животного. Последний рисунок заинтересовал Эдварда и, действуя ножницами, тот открыл замок витрины и взял листок. Может, это рассказ о детстве отца? - мелькнула мысль. Ведь тот тоже любил работать с механизмами и живыми существами…
От глубокого вздоха, вырвавшегося из груди Эдварда, листок, легко вспорхнув, метнулся под шкаф. В панике тот кинулся за ним, но рисунок занесло слишком далеко, даже кончики ножниц не доставали. Оглянувшись, Эдвард увидел три торчащие из пола палки с круглыми набалдашниками; палки были достаточно длинными. "Может быть, палкой можно достать?" - подумал он и дернул ближайшую к нему.
Раздался ужасный хруст и скрежет. Палка оказалась рычагом и, вместо того, чтобы остаться в руках, только наклонилась вбок, приводя в действие невидимые пружины. Плиты пола под ногами Эдварда раздвинулись, и он, только и, успев ахнуть, полетел вниз.
Порывом ветра листок, прятавшийся под шкафом, смело вслед за ним.