Шоколадная фабрика, Джонни Депп, Тим Бартон

Фандом: Чарли и Шоколадная фабрика.
Название: Чудо.
Автор: SKC83.
Оригинал: www.fanfiction.net/s/2542134/1/The_Miracle
Переводчик: Юкико.
Пейринг: Чарли/Вилли.
Форма: мини.
Рейтинг: PG.
Жанр: романс.
Написан: 08-19-05.
Авторские права: ни малейших.

- Чудо.
Мистер Вонка не мог точно сказать, как он оказался перед огромными железными воротами, ведущими со двора шоколадной фабрики во внешний мир. Вообще-то, вылазки за пределы шоколадной фабрики были для него большой редкостью, вынудить его могла лишь совсем уж крайняя необходимость, и то только под покровом ночи и не более чем на несколько метров от ворот, чтобы остаться незамеченным горожанами и, что важнее, прессой. И дело вовсе не в том, что Вилли Вонка ненавидел людей, напротив, ведь именно благодаря людям ему и удалось создать свою любимую фабрику. Просто его нельзя было назвать «публичным» человеком, а еще он не любил «шумных» и «не стоящих доверия» людей, коих было большинство. Но хотя теперь Вонка и относился к людям с цинизмом, так было не всегда. Собственно, когда-то на него работали тысячи людей, что доставляло ему огромное удовольствие, хотя он всегда держался с рабочими на некотором расстоянии, так что за все время с ним так никто и не сблизился. И это хорошо, что никто не был близок с мистером Вонкой, иначе его фабрика и вовсе не выжила бы, так как, в конце концов, пришло время, когда отвратительные черты человеческой натуры проявили себя, и по всей фабрике начали появляться шпионы. Предательство рабочих причинило ему больше боли, чем он был склонен признаться, так что, захлопнув ворота фабрики перед их ошеломленными лицами, он едва ли испытал раскаяние. И вправду, что можно было ожидать от этих людей? Он должен был догадаться, что они предадут его. Почему бы и нет? В конце концов, его предал собственный от…
Вихрь снежинок закружил вокруг ног, и, задрожав, Вонка крепче запахнул пиджак. Поправив слишком большие очки, он пошарил по стене, пытаясь найти интерком, и после нескольких безуспешных попыток, снял очки и сунул в карман пиджака, решив, что за час до рассвета не стоит беспокоиться о слишком ярком свете.
Он несколько раз моргнул, привыкая к новому освещению, и тут же понял, что правильно поступил, так как сразу же обнаружил интерком. Не без труда нажав частично вмерзшую кнопку, он сказал в микрофон:
- Билл, это я. Открой, пожалуйста, ворота.
Голос пожилого человека тут же ответил:
- Разумеется, мистер Вонка. – И с намеком на насмешку: - Уж очень рано для прогулки, не думаете?
Вонка вздохнул.
- Да, но ты же знаешь, как я сплю. Так что нет, не рано.
Тихий смешок и:
- Да-да, думаю, так и есть. Мне ждать вас назад… в какое-то определенное время?
- Думаю, где-то через час. В любом случае, я вернусь до рассвета.
- Очень хорошо, мистер Вонка. – Массивные ворота застонали, открываясь ровно настолько, чтобы пропустить человека. – Увидимся тогда.
- Спасибо, Билл. – Мистер Вонка покрепче запахнул шарф вокруг лица и приподнял его повыше, закрывая нос, и только тогда шагнул в приоткрывшиеся ворота.
Некоторое время после того как ворота со стоном закрылись, он стоял, раздумывая, куда пойти, и сильно ли изменился город с тех пор, как он последний раз в нем бывал. Наконец, решил направиться в парк, надеясь, что у горожан хватило здравого смысла не превратить его в парковку или что-то наподобие.
Вилли наблюдал, как пар его дыхания вырывается из-под шарфа, клубится в слабом свете уличных фонарей и растворяется без следа. Он всегда любил так развлекаться, и в детстве старался придать клубам пара определенную форму, делал колечки и другие фигуры, точно как курильщик с дымом сигарет.
Снег он тоже любил, не нравился ему лишь холод. Бредя по нерасчищенному от снега тротуару и ругая про себя увиливающих от работы уборщиков, он пришел к выводу, что с тех пор его ощущения особо не изменились.
Внезапно он замер, заметив в отдалении свет фар, но, увидев, что грузовик поворачивает на другую улицу далеко от него, расслабился. Мистер Вонка видел, как грузовик остановился на углу, и с него спрыгнула маленькая фигурка с кипой газет, небрежно швырнула газеты на тротуар и опять забралась в грузовик.
Когда грузовик, набрав скорость, скрылся из виду, Вилли вспомнил, почему он, собственно, вышел за ворота фабрики. Через два дня он получит наследника своей империи сладостей. Хотя когда солнце встанет, останется всего лишь один день до того, как он опять впустит людей на свою фабрику, и, надо полагать, один из них станет его доверенным лицом. И вышел он в отчаянной попытке ощутить связь с миром, откуда придет его наследник, и чтобы, возможно, лучше понять этого ребенка. Но теперь он начинал думать, что вся эта затея с золотым билетом была ужасной ошибкой…
Он смотрел на маленький сверток на тротуаре. Этот маленький сверток газет ничем не отличался от тех газет, что до этого приносили ему новости о каждом новом найденном билете, и он напрягся в ожидании, что в газете может быть имя пятого ребенка, нашедшего билет этой ночью.
Несмотря на то, что газеты лежали на улице, вдоль которой располагалось множество магазинчиков, и их уже приступившие к работе владельцы могли бы заметить его в свете приближающегося рассвета, он не смог сдержать любопытство и быстро перешел улицу.
Подойдя к газетам, мистер Вонка торопливо огляделся, проверяя, не наблюдает ли кто за ним. Но улица выглядела абсолютно пустынной, окна все еще были темны, и он решил, что пока в безопасности. Он вгляделся в верхнюю из кипы газету, пытаясь в тусклом свете прочесть заголовок, и, наконец, прочел, что нет, последний золотой билет еще не обнаружен. Он не мог точно сказать, хорошая это новость или плохая, но все же склонялся к тому, что хорошая, потому что, по крайней мере, пока не было убедительных доказательств, что последний ребенок – такое же отвратительное маленькое чудовище, как остальные победители.
Вилли почувствовал, как что-то в груди, наверное, сердце, замирает при мысли о детях, нашедших драгоценные золотые листочки. Первым был Август Глуп. Мальчик казался невероятно жадным, и, судя по ширине его талии, Вонка не сомневался, что его предположение верно. Столь убогое начало огорчило Вонку, но поскольку это было всего лишь начало, он решил не обращать внимания, в полной уверенности, что четыре оставшихся победителя окажутся идеальными детьми или, по крайней мере, ничем не выдадут, если это не так. Однако по мере того, как один за одним объявлялись победители, Вонка все чаще и чаще задавал себе вопрос, как он мог совершить такую ошибку.
Второй стала Верука Солт, капризная, избалованная девчонка, крепко державшая, похоже, своих «мамочку» и «папочку», в маленьком кулачке с наманикюренными ноготками.
Третий ребенок, Виолетта Борегард, уверенная и агрессивная, поначалу действительно казалась перспективной. Вскоре же выяснилось, что она просто чересчур агрессивная и, казалось, вполне могла заломить ему руки, если он предложит то, что придется ей не по нраву.
После Виолеты и Веруки Вонка начал беспокоиться, но когда Майк Тиви, отвратительный ребенок-всезнайка, у которого хватило наглости отнестись к этому чрезвычайно важному событию, как к какому-то «взлому системы», был объявлен четвертым победителем, он уже был на грани истерики.
Никто из этих детей не понимал невероятной важности этого состязания. Никто из них не хотел победить по-настоящему и сделал это потому что, во-первых, едва не проглотил билет во время очередного приступа обжорства; во-вторых, хотел победить, чтобы другой ребенок не имел того, что нет у нее; в-третьих, чтобы быть «лучшей»; в-четвертых, взломать систему, чтобы доказать, что может перехитрить любого, в том числе и Вонку.
- Что же я наделал… - простонал Вонка, продолжая путь по заснеженной улице. Теперь-то он, конечно, понял, какой наивной была его вера, что кто-то из этих детей чем-то отличается от всех тех людей, кто причинял ему боль. Как он сможет отдать свою любимую фабрику одному из этих ужасных детей?
Он остановился у магазина сладостей, привлеченный постером с гордой надписью «Вонка», висящим на затемненном замерзшем стекле. Неужели всего один нормальный любящий ребенок – это так много? Который бы прислушивался к нему? Уважал его? Лю… В этом мире вообще остались еще такие дети? И все же… еще остался последний билет. Последняя надежда. Может… может, этому ребенку удастся победить судьбу и стать тем, кого Вонка ждал, и о ком теперь молился?
Затянутая в перчатку рука вытерла обжигающую влагу со щеки, Вонка задрожал, и не только жалящий зимний ветер был тому причиной. Теперь, когда до того момента, когда последний ребенок найдет билет, оставался всего лишь день... Да, судьба определенно против него и его идеального ребенка, который, он должен в это верить, все еще ходит где-то там. Но… надежда. Та надежда, с которой он рассылал те самые золотые билеты, все еще оставалась. Да, из великолепного костра, раздуваемого нетерпеливым предвкушением, она превратилась в едва тлеющие угли, но все же она еще была.
- Пожалуйста… Господи… кто-нибудь… помогите мне… пожалуйста, - прошептал Вонка последнюю молитву, прежде чем заметить на оконной раме свет зарождающегося над дальними холмами солнца. Торопливо отпрянув от окна, он сунул руку в карман и вынул очки, не ощутив занемевшими пальцами вытянутую вслед за огромными очками и упавшую на землю десятидолларовую купюру. Вилли повернулся и поспешил назад, наступив на купюру и частично затоптав ее в снег.
Торопливо шагающий сквозь снег Вонка и не подозревал, что его молитвы уже услышаны. Маленькая, шелестящая на ветру купюра. Мистер Вонка получит свое чудо.